«Литературная газета» № 34-35 (6084) 30 августа – 5 сентября 2006 г .

Чингиз Гусейнов

Шахматная партия длиною в жизнь

Столетие Александра Казанцева

Свыше сорока лет я общался, а были годы, когда каждодневно, с Александром Петровичем Казанцевым: мы – соседи по дому на Ломоносовском проспекте, это первое большое писательское заселение, жили на одной лестничной площадке, дверь в дверь, и подружились семьями.

В нашем с ним сближении решающую роль сыграли шахматы: он – выдающийся шахматный композитор, имеющий множество призов и медалей, и мне льстило, что, будучи много старше меня, он выверял и уточнял со мной многие свои задачи и этюды, которые, кстати, сочинял до последних дней. Почти полвека спустя Казанцев, живя в Переделкине, напишет: «Мы вышли с улицы Лермонтова на улицу Гоголя… Ряд газосветных фонарей горел до дачи Евтушенко, живущего напротив моего старого друга Чингиза Гусейнова, с которым мы никак не доиграем наш шахматный матч из пятисот партий, в котором в счёте ведёт он».

Мы с ним настолько увлекались игрой, так нас захватывал азарт разгадывания этюдных позиций, что ничего вокруг не замечали. Однажды жёны решили испытать – правда ли нас ничем не отвлечь, не удивить? И Татьяна, жена его любимая, с которой прожил свыше полувека и горевал, что пережил её, – стройная, красивая, вышла к нам в одном пеньюаре. «Как вам моё новое платье?» – спросила; мы на миг подняли голову и почти в унисон: «Очень нарядное…», – мол, отвяжитесь, и снова уткнулись в доску. Татьяна, острая на язык, была так возмущена нашим невниманием, что разразилась отборной площадной бранью: «Ах, вашу… я, молодая, привлекательная, стою перед вами почти голая, а вы…» – новый многоэтажный мат: непривычный поначалу для меня, кавказца, звучал в её устах даже… изящно, не коробил, не был вульгарным и грубым.

Будучи инженером, Александр Петрович, который до ста недотянул всего лишь пяток лет, изобрёл в годы войны, где прошёл путь от солдата до полковника – были и ранения, и контузии, ужасы керченского отступления, – «сухопутную торпеду», или дистанционную мину на гусеничном ходу, испробованную при прорыве ленинградской блокады: танкетка его выставлена в мемориальном Музее Отечественной войны на Поклонной горе, указан автор, и там же рядом, вполне естественное соседство его интересов, – золотая медаль Олимпиады 1964 г ., когда он стал олимпийским чемпионом по шахматному этюду.

А известен широкому кругу главным образом как писатель-фантаст – в одном из его произведений был описан прототип будущего лунохода… Представляется мне Александр Казанцев как некое подобие – скажу в духе его космических сочинений – солнечной системы: он в центре, а вокруг него, точно планеты (так, кстати, он изображён на компакт-диске, в котором его сын Никита Казанцев, компьютерщик и соавтор последнего «мнемонического романа», или романа памяти, в двух книгах «Фантаст», собрал всё, что создано отцом), вращаются все жанры, в которых он творил, отражена, в сущности, вся жизнь Александра Петровича, эстетически реализованная. Естественно, включена сюда и, так сказать, «шахматиана»: не только собственно этюды, но и произведения на шахматные темы, увиденные тоже «фантастически»: великолепен рассказ «Матч антимиров» о якобы сыгранной нашим современником партии с непобедимым Морфи, жившим два века назад: этюдный эндшпиль завершился ничьёй, что равносильно было победе, ибо Морфи не проиграл, уподоблю его Суворову и Ушакову, ни одного сражения… Есть даже повесть «Дар Каиссы», богини шахмат, с сюжетами захватывающих баталий на шестидесяти четырёх клетках. А шахматные его этюды – поистине «фантазия», синтез искусства и науки. Помню, интересно говорили мы с ним как-то о шахматном компьютере: он, всемогущий мыслитель, орудующий неотразимой логикой, просчитывающий все ходы тысячекратно быстрее, чем сильнейший из сильнейших – всем памятна победа шахматного компьютера над чемпионом мира Каспаровым, – не может, оказывается, решать этюды, ибо не в состоянии мыслить парадоксально, и этюдно выигрышную позицию в лучшем случае сводит вничью, а чаще – проигрывает.

Его композиторство не только шахматное, но и в прямом смысле слова – «музыкальное». Поэт-лирик (ушёл из жизни, так и не реализовав мечту издать «Неизвестные стихи известного фантаста»), сатирик и баснописец, чей объект – фигуры постсоветских времён… Евг. Евтушенко, кому он прочитал иронико-сатирические стихи, взял их для «Антологии русской поэзии», выпущенной в Америке.

Есть у Казанцева и романы исторические, тоже рождённые фантазией, – попытка понять природу предсказаний, для чего обратился к фигуре Нострадамуса: его «Звезда Нострадамуса» не только роман, но и научно-художественное исследование.

Одна из «космических» гипотез, разработанных А. Казанцевым, – идея ядерной катастрофы «корабля инопланетян», связанная с «тунгусским метеоритом»: уж очень много сходств в характере «взрывов» метеоритного и атомной бомбы, сброшенной американцами на Японию… Проблема «метеорита», пришельцев из иных планет (есть у писателя дилогия романов-гипотез «Иноземляне»), «параллельных миров» с несовпадающими фазами развития, НЛО, «снежного человека» и всяких иных аномалий, вписанных в волнующую землян широкую идею зарождения жизни (замечу попутно, что ныне в лицеях первоклашкам рассказывают обо всех трёх известных теориях происхождения человека: божественной, дарвиновской и космической), вот уже более полувека будоражит умы сотен инженеров, учёных, в том числе космических, космонавтов аж из команды Королёва, и среди них немало почитателей творчества А. Казанцева. Накоплены сотни данных на сей счёт: к примеру, статуэтка, которой десятки тысяч лет, и она – точь-в-точь как человек в скафандре космонавта (о чём был снят совместный с западными немцами телефильм по сценарию А. Казанцева). Есть у писателя примечательный эпиграф из Шекспира: «Пора чудес прошла. И нам Подыскивать приходится причины Всему, что совершается на свете».

Возникли мудрёные дисциплины: криптозоология (о скрытых и редких животных), уфология и палеоуфология (о возможности посещения Земли пришельцами из иных планет), функционируют, занимаясь изыскательством, популяризаторской деятельностью, общества тунгусоведов, «Космополис», где в течение многих лет А. Казанцев был почётным председателем.

По-разному можно относиться к художественному наследию писателя, а это – свыше двадцати романов и повестей, изданных на многих языках мира. Есть признания читателей, ставших впоследствии знаменитыми, например космонавта Георгия Гречко, что рассказы А. Казанцева, прочитанные им в отрочестве, определили его профессиональную судьбу, так что писатель «повинен» в том, что его читатель стал космонавтом; Аркадий Вольский признаёт, что желание стать инженером возникло у него в детстве в результате чтения романа «Пылающий остров», он печатался до войны из номера в номер в «Пионерской правде», а также одновременно в… газете французских коммунистов «Юманите». Но есть о писателе и суждения постсоветской критики с её, за редкими исключениями, огульным отрицанием всего и вся советского как ангажированного, служившего идеологической обработке народа и т.д. Претерпели изменения, как указывается в биографическом словаре «Русские писатели 20 века», оценочные знаки «живого классика советской научной фантастики»: мол, гипотезы А. Казанцева подвергаются сомнению, а произведения его называются «инструкциями по достижению светлого будущего», хотя при этом признаются его «огромная работоспособность и разносторонность дарований».

Но разве можно недооценивать многочисленные литературные премии, которых в советские годы удостоился писатель? Назову хотя бы «Международную премию по фантастике», присуждённую писателю по предложению, как мне помнится, Станислава Лема на Всеевропейском конгрессе фантастов, и премию «Аэлита». И поныне переиздаются, востребованы книги писателя о загадках Вселенной, неземных цивилизациях, инопланетянах. Он, между прочим, не отрицал своей приверженности идеям коммунизма: «Я старый коммунист, – признавался он, – который не вышел из партии, когда партия вышла из самой себя». Однако тут же заявляет, что «всё, о чём я пишу, и все те позиции, на которых стою, – христианские». Искал – один ли он? – параллели между «совпадающими во многом» коммунизмом и христианством, а один из иерархов Церкви – несмотря на признание писателя, что «я – неверующий», – назвал его «истинным христианином». Ведь в основе его произведений – вполне общечеловеческие идеи, может, в некоторой степени и наивные, к примеру, «моста», соединяющего материки, континенты, народы, прошлое и будущее, несмыслимо космически далёкое с нашим временем, неземное и земное… Таков роман «Арктический мост» с детально разработанным сюжетом строительства подлёдного плавающего туннеля, дабы соединить Кольский полуостров с Аляской (нечто подобное – туннель под Ла-Маншем?). Тут в одном лице выступают инженер-практик, электромеханик (не только по диплому: А. Казанцев ещё в 1939 г . был главным инженером Советского павильона на Нью-Йоркской международной выставке, где и родилась идея романа), фантазирующий писатель и учёный-теоретик. Как смесь научной фантастики и фэнтези могут быть осмыслены и «Льды возвращаются», и «Планета бурь» с одноимённым фильмом, «Фаэты» – о 10-й планете Солнца Фаэтон, погибшей от ядерного взрыва… – тут уж никак не пренебречь сверхактуальностью романа в условиях, когда… – ясно, что хочу сказать: впервые именно в наше время изобретено нечто, что может уничтожить среду обитания человека. «В ХХ веке, – пишет А. Казанцев, – вершины ума служили вместо добра – злу», или, как отмечают философы, технический прогресс чудовищно опережает прогресс нравственно-этический.

Выскажу суждение, может, беглое, что произведения на фантастические темы можно разделить по крайней мере на два направления: условно говоря, «жюль-верновское», когда цель фантазии – разбудить, взбудоражить умы, нацелив воображение на изобретения, открытия, и «свифтовско-кафкианское», «оруэлловско-стругацкое», при котором фантастика-фэнтези – всего лишь повод, чтобы выразить отношение к социальной системе подавления личности, деспотии… Т.е. иносказанием предупредить, сигнализировать, зарядить общество на неприятие античеловеческого, аморального, вступить в легальный бой с ним. Это вроде восточной поговорки: «Рассказываю тебе, доченька, но чтоб слышала невестка» – ей в поучение. А. Казанцев – писатель-фантаст первого направления: пусть даже речь-гипотеза у него об очередной великой стройке (это – намёк не приемлющих советскую научную фантастику Казанцева на т.н. «великие стройки коммунизма» сталинских времён) всепланетарного масштаба, но он садится – на девяностом году жизни блестяще освоил компьютерное письмо, пока не ослеп, – за очередное сочинение с мечтой и желанием утвердить на земле идеи добра, справедливости, духовности, честности, благородства и т.д., т.е. всего того, что взято на вооружение и коммунизмом, и христианством, и всеми иными верованиями на земле.

Однажды я случайно встретил на Ломоносовском невестку, бывшую жену Олега, его первенца-сына, отец гордился им, представляя: «Капитан первого ранга!» Решил: давно у них не был, навещу!.. Татьяна – куда девалась та, прежняя? – увидав меня, заплакала, я постоянно плачу, говорит, ушли все, кто их окружал. «Ах, какое было время!..» – вспоминали застолья с её мамой и отчимом. Наталья Александровна и Сергей Павлович были истинно русскими аристократами духа и… плоти, компанейские, жизнерадостные, им, тогда казавшимся старыми, было намного меньше, чем мне сейчас. Впрочем, Казанцев на этих пиршествах никогда не пил. И не пил никогда, даже во время войны, когда командующий фронтом однажды приказал ему: «Пей!» И никогда, кстати, не курил. В одну из последних встреч с ним я застал Казанцева за компьютером. Самый, очевидно, старый из членов СП, он трудился вовсю и, отвлёкшись, показал мне «новый этюд», подарил только что вышедший – очередное издание – роман «Пылающий остров», рассказал, что «только сорок лет спустя узнал из выставки на Поклонной горе, как его танкетками прорывали блокаду Ленинграда». Потом собрались дети, и он, трижды в жизни женатый и всегда с гордостью говоривший о своём потомстве, а это свыше двадцати детей и внуков, есть и правнуки, скаламбурил:

 

Живите, дети, так, как я,

Моих ошибок не творя.

Но без ошибок этих, дети,

Вас просто не было б на свете.

 

Чингиз ГУСЕЙНОВ

«Литературная газета» № 34-35 (6084) 30 августа – 5 сентября 2006 г .

 

Два фантаста: писатель А.П. Казанцев и художник-космонавт Алексей Леонов, только что вернувшийся на Землю после исторического выхода в открытый космос. Декабрь 1965 года