Татьяна Кигим
Майя Плисецкая и все звезды: секреты долголетия в лицах
ЭКСМО 2013
Казанцев АлександрПетрович
(1906-2002)
Увидеть будущее
Патриарх отечественной фантастики, изобретатель, шахматный композитор Александр Петрович Казанцев прожил жизнь насыщенную и результативную. Его перу принадлежит около 30 книг; во время прорыва блокады Ленинграда использовалась изобретенная им самоходная танкетка, а в области протезирования сердца получено 10 авторских свидетельств (причем со стимулятором Казанцева 20 лет проходила его собственная супруга).
Теоретически Александр Казанцев, учитывая срок, отмеренный ему судьбой, мог бы провести на пенсии свыше трети жизни, однако такая перспектива его не устраивала: слишком многое еще не сделано, не изобретено, не написано! Еще один пример того, что для творческого долгожительства понятия пенсии, как правило, не существует. Только множество планов на будущее и активная работа в настоящем.
Бояться смерти — ниже человеческого достоинства
До 10 лет Александр Казанцев практически ничего не видел. Однажды, направляясь на поезде вместе с матерью в Нижний Новгород, мальчик попал в катастрофу. Когда вагоны сошли с рельсов, потрясение было настолько сильным, что Саша... прозрел.
С тех пор главным и, пожалуй, единственным серьезным страхом Александра Казанцева стала боязнь ослепнуть и потерять возможность видеть мир, работать. А вот смерти Казанцев не боялся.
Александр Петрович не единожды по своей воле бросал вызов судьбе. Он бывал в арктических пустынях Севера, безумно любил океанскую стихию. Ни холода, ни арктическое безмолвие, ни бушующее море его не пугали. Сколько бурь он прошел! Возможно, поэтому его герои — люди смелые и отважные. Сам Казанцев говорил, что выживать ему помогало, скорей всего, то, что он не боялся смерти, — просто считал это ниже своего достоинства.
А вот рисковал Александр Казанцев довольно часто: разбивался на самолете — спасло то, что он вылетел из кабины; за несколько недель до Дня Победы получил черепно-мозговую травму — машина налетела на другую, подорвавшуюся впереди на мине, и полковнику Казанцеву врачи восстанавливали нижнюю челюсть по кусочкам; сражался с бурей и арктическим морозом.
Однако самым тяжелым испытанием была переправа через Керченский пролив в Крыму. Всего три или четыре катера под непрерывным артобстрелом и бомбежками переправляли и госпиталь с ранеными, и боевые части. Казанцеву пришлось сначала управлять этим адом с помощью мегафона, а затем — самому преодолевать Керченский пролив вплавь. С тех пор он был уверен, что с войной не сравнится ни одна катастрофа. Эта мысль прослеживается и в его книгах, в частности «Фаэтах», где война в буквальном смысле разнесла цветущую планету на куски и превратила в кольцо астероидов. По словам Казанцева, человеческая стихия — самая страшная из стихий.
Ни сигареты, ни рюмки водки
«Смелого — пуля боится / Смелого — штык не берет» — эти строки Александра Суркова можно в полной мере отнести к жизни Александра Казанцева. Несмотря на то что во время войны он попал в госпиталь, вся его жизнь, в общем то, была подчинена этому принципу. Смелость — это хорошо, но ведь для того, чтобы ее проявить, нужна еще и выносливость. Тут возникает вопрос: где взять эту выносливость и здоровье?
На такие вопросы Александр Казанцев отвечает, что секрет его долголетия весьма прост и, пожалуй, многих разочарует: не пить, не курить, заниматься физическими упражнениями, закаляться. За всю жизнь Казанцев не выпил ни рюмки — даже фронтовые 100 граммов. Только немного вина (например, шампанского) по праздникам. За всю жизнь он не выкурил ни одной сигареты.
А вот без физической активности и закалки, наоборот, не жил ни дня. Даже в 95 лет Казанцев ежедневно принимал холодный душ. В юности от ангин вылечился оригинальным способом: просто стал в сибирский мороз каждый день ходить с открытой грудью. В итоге практически не болел.
Увлекался писатель легкой атлетикой и борьбой, много гулял. Это позволило ему и в преклонных годах сохранить подвижность.
Еще Александр Казанцев считал, что в любом случае важно оставаться оптимистом, бороться до конца. Об этом он писал в своих книгах и стихах:
Жить хоть сложно,
Но по слухам:
Падать можно,
Но не духом!
Не поддаваться старости
О том, как отдалить старость, Александр Казанцев задумывался не раз и свои размышления переносил на бумагу. Герой романа «Фаэты» говорит так: «Заботой земной медицины и внука Даля академика Ивана Неоновича Петрова мы с Далем не считаемся на Земле глубокими стариками. — Может быть, потому, что нисколько не менее подвижны, чем четверть века назад. Нас не лечили от старости все это время, а учили избегать ее, не поддаваться ей».
Не поддаваться старости — это поддерживать активную физическую форму и интеллектуальную активность. С физической формой все понятно, но вот как сохранить, приближаясь к столетней отметке, здравомыслие и память? Почему одни люди уже в 60 лет являют собой пример образцового маразма, а другие и в 90 мыслят трезво и ясно?
Александр Петрович Казанцев утверждал, что мозг требует такой же ежедневной зарядки, как и тело. Постоянные тренировки, по словам писателя, необходимы мозгу не меньше, чем телу. Личный пример писателя демонстрирует, что его интеллектуальное долголетие базировалось на постоянной умственной работе. Большую роль играли и любимые шахматы.
Да, Александр Казанцев — не только известный писатель и изобретатель, но и сильный шахматный композитор. Его этюды неоднократно отмечались первыми призами на конкурсах. Произведения писателя часто основывались на авторских шахматных этюдах, например «Дар Каиссы». В 1956 году Александр Казанцев стал международным арбитром по шахматной композиции, в 1975 году получил звание международного мастера.
«Композиция — это постоянная тренировка для мозга», — говорил Казанцев. Шахматы стали его постоянной умственной зарядкой. И, что интересно, в преклонном возрасте Александр Казанцев был не менее изощрен в этой интеллектуальной игре, чем в молодости. Это демонстрирует своеобразная проверка, устроенная Казанцевым для самого себя. Он принял участие в конкурсе шахматных этюдов, как когда-то в молодости. О результатах говорил шутя, но очень довольно: «Сдал немного за шестьдесят лет: в 20-х годах получил 1-е и 3-е места, а в 80 лет - 1-е и 4-е...»
Фантазия способствует долголетию
При разговорах о долголетии писателя-фанта ста на языке так и вертится вопрос: работа над книгами способствует здоровью и долгожительству или же нервные клетки не восстанавливаются? На память приходит роман-утопия «Туманность Андррмеды» Ивана Ефремова. Изображая общество будущего, где герои живут полтора века, Ефремов выделяет в своем романс категорию творческих людей, чья жизнь вдвое короче — но зато, как они сами объясняют, и интереснее. Стереотип?
Судя по исследованиям ученых — да; сейчас все больше пишут о том, что именно серьезная мозговая деятельность предотвращает преждевременное наступлением маразма, старческой деменции. Александр Казанцев вступил в определенную полемику с коллегой- фантастом: в его произведениях люди будущего живут больше 100 лет, сохраняя трезвый ум и творческие способности. Казанцев считал, что фантазия работает на долголетие, его яичный пример— прямое тому подтверждение.
Кстати, Александр Петрович считал, что мозг современного человека реализует всего лишь часть своих возможностей. Заглядывая в будущее, писатель видел человека, который не просто живет дольше- но и человека более красивого, умного, смелого, который научился полнее использовать резервы своего мозга.
При этом физически, был уверен Казанцев, человек будущего будет не худосочным гуманоидом с огромной головой, а атлетом, похожим на античные статуи! Красивое тело и мощный интеллект одинаково нужны человеку.
Бессмертие достижимо
Многое, предсказанное писателями-фантастами, уже сбылось: и подводные лодки, и полет человека в космос. А вот как обстоят дела с бессмертием? Задумывался ли об этом вопросе патриарх - долгожитель советской фантастики? Разумеется! Ответы, которые давал Александр Петрович на сложные в опросы, касающиеся бессмертия, были неоднозначны.
Сначала к идее бессмертия человеческого тела Казанцев относился, по его же словам, резко отрицательно, ведь пережить друзей и близких — непростое испытание. Александра Петровича удручала потеря современников, людей своего времени. Эта проблема поднималась им в романе «Фаэты». Герои романа — любящая пара просыпаются от анабиозного сна в далеком будущем, где люди живут намного дольше, чем в наше время. Но из-за технических проблем после выхода из анабиоза девушка начинает быстро стареть. И невероятно больно герою, остающемуся молодым, терять любимую.
Кроме того, Александр Казанцев опасался, что бессмертное человечество прекратит смену поколении. Перестанут рождаться дети, в мире станет меньше любви. Цивилизация застынет в своем развитии.
Все же человек должен жить дольше, чем сейчас, был уверен Казанцев; не 50-60 лет, а 100-120.
Возможно, в тот момент, когда писатель говорил об отрицательном отношении к бессмертию, его тяготило противоречие между молодостью души и старением тела. «Я в зеркале увидел своего отца,..— писал в стихах Александр Петрович.
Однако есть и другие высказывания писателя — более оптимистичные; Ведь если наука сможет не просто продлить человеку жизнь, но и поможет сохранить молодость, если бессмертными станут все и не придется терять близких и друзей, то, возможно, в этом бессмертии нет ничего плохого? В одном из интервью Казанцев говорит о том, что «пришло время Мобилизовать" науку на изучение и, если хотите, совершенствование человека... Именно потому, что ученые поверили; бессмертие, жизнь без болезней и физических страданий — не фантастика, а достижимая реальность».
«Я снова берусь за пожелтевшую рукопись..,»
Человек, проживший почти столетие, неизменно задумывается о том, что он успел сделать, чего достиг, какие ошибки совершил, большая была отмеряна тебе жизнь — правильно ли ты ею распорядился? Не зря ли прожил? В своих произведениях Александр Казанцев задумывался над проблемой подведения итогов, Герою «Фаэтов» принадлежат слова; «Но сейчас, когда мне и моему другу Далю обоим минуло по сто лет (не считая тысячелетий моего сна), мне раньше, ему позже, я снова берусь за пожелтевшую рукопись, на страницах которой оживают столь не похожие один на другой периоды моей жизни. Да полно! Периоды ли? Не вернее ли сказать мои жизни? Ведь я прожил едва ли не сто жизней! Я листаю рукопись — и все они проходят чередой». В какой-то мере эти слова предвосхитили мысли самого Казанцева, перешагнувшего 90-летний рубеж.
Анализируя свою жизнь, писатель признавался, что сделал немало ошибок. Но, оглядываясь на сделанное и написанное, оглядываясь на свою большую семью — четверо детей, семнадцать внуков и правнуков, — Александр Петрович не жалел об ошибках. Во всяком случае в свой 90-летний юбилей он обратился к семье с такими стихами;
Живите дети, так, как я,
Моих ошибок не творя.
Но без ошибок этих, дети,
Вас просто не было 6 на свете.
Многие нестарые еще ЛЮДИ, анализируя свою жизнь, впадают в депрессию: вот, жизнь прошла, а так ничего и не успел. Причем нередко так думают и вполне успешные, которым есть чем гордиться. Такие мысли подтачивают веру в самого себя, вгоняют в тоску. И, кажется, что действительно — ничего не добился и дальше жить бессмысленно. Человек угасает.
Нет, не такой настрой у долгожителя. Оглядываясь назад, он видит хорошую, насыщенную жизнь. У него, как у Александра Казанцева, нет поводов для раскаяния. По мелочам, возможно, что-то стоило бы изменить — но в целом можно констатировать, что ЖИЗНЬ удалась.
Этот настрой дает силы жить дальше — с удовлетворением от прожитого и с планами на будущее.
«Падать можно, но не духом!»
У Александра Казанцева всегда было много планов на будущее — в любом возрасте. Заканчивая роман, он уже обдумывал идею следующего. Представить себе жизнь без работы? Выйти на пенсию? Для Казанцева это было чем- то маловероятным. «Даже короткое время он не мог не работать», — говорит о писателе сын.
Сам Казанцев признавался, что работает без выходных, возможно, потому, что (вспоминая слепоту своего детства) каждый день воспринимает как подарок судьбы.
Становясь старше, Александр Петрович и успеть стремился больше! Ведь сколь бы ни был долог срок, отведанный судьбой, а планов еще больше. Когда писателя спрашивали, как он работает, он повторял слова, сказанные в преклонных годах скульптором Сергеем Конёнковым: «Как встаю рано утром, так и бегу в мастерскую — минуту, и ту боюсь потерять?» Точно так же Александр Казанцев с утра спешил сесть за письменный стол.
По воспоминаниям сына Александра Казанцева, Никиты Казанцева, «он был занят всегда. Я никогда не видел его отдыхающим, я имею в виду праздно отдыхающим... Вставая из-за письменного стола, чтобы отвлечься от работы над романом, повестью или рассказом, он садился за столик с шахматной доской, а чаще доставал свои складные магнитные шахматы, и придумывал шахматную композицию, или сочинял очередное стихотворение или садился за пианино, чтобы посочинять музыку. Он всегда был открыт для общения и имел уникальную, на мой взгляд, способность мгновенно переключаться на решение какой-либо другой задачи и легко снова возвращаться к старой... »
Казанцев работал с полной отдачей, даже когда здоровье начало его подводить. Сын Никита отмечал, что за работой писатель забывал о недомоганиях, полностью погружаясь в дело; «Он настолько увлекся работой, что уже не замечал ни плохого самочувствия, ни скачков давления, ни слезящихся, почти не видящих глаз, ни меня, выползающего за полночь из кабинета, чтобы побрызгать лицо холодной водой. Масштаб изображения на мониторе приходилось увеличивать настолько, что в одной строчке не умещалось одно слово, и были видны лишь слоги».
Любимой поговоркой Александра Казанцева была фраза: «За творческие муки ада не заготовлена награда!» Самое интересное — творческие муки и были главной наградой писателя за труд.
К сожалению, то, чего опасался Александр Казанцев всю жизнь, все-таки произошло: подобралась слепота. Сначала он работал, вглядываясь в сверх-крупный шрифт на экране монитора, затем стал использовать диктофон. Но слепота разрушала писательские планы; ухудшился и слух. Возможно, если бы медицина смогла вернуть Казанцеву зрение, она тем самым продлила бы и жизнь писателя. Во всяком случае, сын говорил: «Я уверен, что если бы не слепота, если бы не невозможность работать, он бы поднялся и в этот раз…» Активное, творческое долголетие нельзя представить без любимой работы, которая является для человека смыслом жизни. Жизнь Александра Петровича Казанцева яркий тому пример.